Россия, Пермский край, Чердынский р-н, пгт. Ныроб, ОИК-11 ИК-4 строгий, особый режим Опции Подписка на тему Сообщить другу Версия для печати Скачать тему Подписка на этот форум Режимы отображения Древовидный Переключить на: Стандартный Переключить на: Линейный

[Юг-Север...]

ФБУ ОИК 11/4
Пермский край, Чердынский район, п.г.т. Ныроб. Примерно 500 км от Перми. Колонии строгого и особого режима.

Информация с другого сайта 2009г.
Из Перми ходит комфортабельный автобус Пермь-Ныроб. Выходить нужно на остановке пос. Люнва. Это прямо рядом с зоной. В принципе, всё рядом: и готинница, и спец.часть, и пожарка. Можно даже поймать местное такси, но это если повезет. Главное, одевайтесь теплее зимой, т.к. сейчас там -48. В бараках, да и в комнатах для свиданок +11. Хотя нужно отдать должное коменданту Эдику! Этот краснопузый не зря должность имеет. В комнатах чисто, уютно, везде ремонт. Только сделан он на наши кровные денежки, которые ему же за свиданочку платим. Жизнь не равна... ... ... ... ... ... ... ... ... ... (и слава Богу)
Не забудьте взять с собой водички чистой питьевой на все трое суток. Вода там невозможная. Я один раз там умылась и кожа с лица у меня слезла.

[airika]

«B ШИЗО (штрафной изолятор – авт.) всех заводили по одному», – рассказывает бывший осуждённый (зек) Сергей Рожков, как начиналась его отсидка. Сидел он в колонии в Кушмангорте на севере края. «B ШИЗО стоял «козёл» с метлой в руке». Незнакомец предложил Рожкову подмести пол, но зек отказался. «Козёл» стукнул Сергея по спине этой метлой – метла разломилась напополам.
А Сергей, по тюремным понятиям, не сломался (потому что не согласился делать унизительную работу). Эту «ломку» проходили все, кто только оказался в исправительном учреждении.
Рожков – журналист из Краснодарского края. В северную колонию попал в начале прошлого года. Во время этапов был и в других регионах – считает, что прикамских колониях бьют больше, чем в других.
Неделю назад начальник ГУФСИН по Пермскому краю (ведомство, в подчинении которого находятся исправительные учреждения) Александр Соколов и уполномоченный по правам человека Татьяна Марголина встречались и обсуждали, что случилось в ныробской колонии № 11. Напомним, по словам правозащитников, там в начале декабря осуждённые своровали наркотики из служебного помещения. За это зеков избили – один попал в больницу. Вообще избиение, считают в Пермском региональном правозащитном центре (ПРПЦ), – привычный и проверенный способ решения проблем в одиннадцатой колонии.
При этом разбирательство закончено, потому что зеки забрали жалобы на то, что их избили, сотрудники учреждения не стали заявлять, что осуждённые своровали опасные вещества. В ГУФСИНе эту информацию комментируют коротко: «Это ложь».
Но одно из решений, к которому пришли Марголина и Соколов, – увеличить штат сотрудников в учреждении. Их не хватает – поэтому «некоторые осуждённые выполняют функции, которые не должны выполнять», – считает Татьяна Марголина. Видимо, «некоторые осуждённые» – это «козлы». А их «функции» – избиение других зеков.
Но станут ли меньше бить в одиннадцатой колонии – да и других тоже, – если увеличить штат сотрудников учреждения?

ДЕЖУРНЫЕ ПО ИЗБИЕНИЮ

Сейчас Сергей Рожков на свободе. Живёт в Краснодаре. Прикамье помнит, причём не с лучшей стороны.
Главная работа у зеков в Кушмангорте – валить лес. «Кубатуру (норму – авт.) не всегда удаётся выполнять, – говорит Сергей. – Техника – старая. Бывает, на делянку приезжает начальник колонии – орёт, пинает зеков, которые там трудятся. Говорит, мол, трактор работать хочет, а они нет».
После Кушмангорта Рожков оказался в Ныробе, в транзитно-пересылочном пункте (ТПП). Этот пункт – часть как раз той одиннадцатой колонии, о которой неделю назад говорили Марголина и Соколов. «Всех, кто приезжал в ТПП, били «козлы». Причём когда зеки уезжали оттуда, их тоже били». Такой вот приём и прощание. Что называется, для профилактики.
Профилактикой занимаются и в ныробской колонии № 4, она находится рядом. В жалобах, которые приходят оттуда в ПРПЦ, говорится: сотрудники учреждения каждый день бьют зеков, отбывающих наказание в дежурной части. «Это делает дежурная смена, – отмечают юристы правозащитного центра. – Осуждённым говорят раздеться или сделать ещё что-нибудь. Если зеки отказываются, их бьют».
Каждый раз правозащитный центр бьёт тревогу, но из следственного комитета при прокуратуре приходят постановления об отказе в возбуждении уголовных дел. То применение силы признают дозволенным, то решают, что его не было вовсе. «Круговая порука», – считают юристы ПРПЦ.
Директор ПРПЦ Сергей Исаев сомневается, что увеличение штата сотрудников колонии поможет защитить зеков от побоев: «Для того чтобы в Ныроб приехали новые специалисты, надо делать прохождение службы в этом посёлке социально привлекательным. Это суровый край, где люди обычно не задерживаются!»
Перейдёт ли количество в качество? Уже сейчас распускают руки не только «козлы», но и «менты» (сотрудники учреждения). Так что изменится, если этих «ментов» станет больше?

Зеков били и будут бить, считают эксперты «ПН», пока не изменятся тюремные традиции, в колонии не придут работать новые кадры.
Зачем тогда увеличивать штат сотрудников?

ТЮРЕМНАЯ РЕФОРМА БУКСУЕТ

По мнению Сергея Рожкова, чтобы что-то изменилось, надо, чтобы сами начальники учреждений прошли через ломки.
Есть и другой путь, считает председатель общественного совета при ГУФСИН по Пермскому краю Виктор Краснобаев, – российская реформа системы исполнения наказаний. Реформа эта вроде как уже идёт.
Она предполагает отдельное содержание рецидивистов и первоходов – чтобы одни не передавали тюремные традиции другим, а «менты» не относились ко всем одинаково. Но, отмечает Краснобаев, на это нужны деньги (на то же строительство новых помещений). А с этим порой возникают проблемы.
Реформа предполагает сокращение числа зеков. «Желательно в три, четыре или пять раз! – считает Виктор Краснобаев. – В реальности хорошо, если количество осуждённых сократится на пятнадцать процентов». Виной тому, считает председатель общественного совета, суды, которые редко назначают альтернативные наказания (например, исправительные работы).
«Система отчётности в ФСИН такова, что чем больше фактов незаконного применения силы, тем хуже, – отмечает Татьяна Марголина. – В итоге эти факты стараются скрыть. Надо обращать внимание не на то, есть или нет эти факты, а на то, как на них реагируют». Например, выслушивают ли самого осуждённого или нет.
Почему ГУФСИН не говорит об этом? О том, что реформа системы исполнения наказаний буксует, внутренняя документация страдает, а кадров не хватает? Вместо этого тюремное ведомство хочет увеличить количество «ментов». Не получится ли так, что у тех просто-напросто станет больше «козлов»?

17 декабря 2010 г.